Ещё несколько
слов о том, как и за что нас лишили права использовать районный герб в газете "Верховажские вести". Как это
происходило? Я получил повестку от управляющей делами верховажской администрации Натальи
Наумовой, где она, вместе с приглашением ознакомиться с протоколом
предупреждает, цитирую: «Неявка будет рассматриваться, как отказ от подписания
протокола….». То есть, если бы я даже умер, Наумова бы рассмотрела сей
печальный для меня факт, как попытку увильнуть от подписания её протокола. Ну напишите вы – «неявка без уважительных
причин», всё, как –то, по человечней, что ли.
Итак, я разбил эту комедию на четыре акта.
Акт
первый: « Стул » Когда я пришёл и сел на свободное место у окна,
Наумова стала требовать чтобы я сел на стул, который одиноко стоял в
пространстве кабинета, напротив её стола. Мне сразу представилась киношная картинка
допросов в подвалах НКВД, не хватало только настольной лампы, которой Наумова
могла бы слепить мне в глаза и ведра с водой, из которого поливали бы измученное
пытками моё естество, безжизненно валяющееся рядом с предлагаемым стулом. Управляющая
делами продолжала упорно требовать, чтобы я пересел, но я остался сидеть там,
где мне нравилось. А когда мне надоели её требования, я сказал, что если она не
начинает своё чёрное дело немедленно, то я встаю и ухожу. Подействовало.
Начала.
Акт
второй: «Фотосессия» Когда Наумова начала привычно раскручивать свой
административный механизм наказания, я достал фотоаппарат и приготовился запечатлеть мгновение. Наталья Юрьевна временно
перестала «раскручивать» и потребовала прекратить съёмку, потому что, мол,
нельзя. Сидевшая «на подмоге» юрист Соколова, услужливо подтверждала запрет. Я
стал просить у них документ, на основании которого нельзя. Документа не дали, может
потом состряпают(?)
-Нельзя и всё.
Стали спорить. Я сказал, что управляющий делами находиться при исполнении,
которое (исполнение) оплачено налогами граждан. Другое дело, если бы я стал
фотографировать её в её на личных грядках.
При этих словах я навёл на Наталью Юрьевну объектив, она тут же приняла рабочую
позу - взяла в руки какую-то бумагу.
Щелчок – спасибо, и совсем не страшно. И снова начали спорить о том - можно или
нет снимать
 Акт
третий: «Понятые, ваш выход!». -Будете протокол подписывать,- не надеясь, но на всякий
случай, спросила Наумова.-Нет, конечно, я незаконных документов никогда не
подписываю,- сообщил я свою позицию. Наталья Юрьевна, не растерялась, у неё уже всё
было приготовлено, роли расписаны, послала за понятыми. Понятые явились
немедленно, словно сидели за кулисами в ожидании своего выхода. Я понял, что к
встрече со мной Наумова готовилась основательно, и шансов у меня практически
нет.  Акт четвёртый -развязка: « Слёзы
крокодила». После четвёртого акта комедии Наумова попросила всех быть
свободными, а меня остаться. Она, ни с
того ни с сего, вдруг стала делиться со
мной своею болью о том как ей неприятны публикации о её хамском чиновничьем
поведении. Да так разошлась, что слёзы на глазах. Стало совершенно понятно, что
штраф за герб каким-то образом связан со скандальными про неё публикациями. Видимо, потому и
выпроводила Наталья Юрьевна понятых, что
хотела без свидетелей довести до меня - за что я, на самом деле, получу
административное наказание, хотела объяснить по человечески, так сказать. Это
внушало оптимизм - чиновница пока ещё понимает, что действует, движимая личными обидами, а не служебным долгом и старается,
чтобы никто не узнал об этом.
Слёзы Наумовой растопили моё сердце, и я тоже перешёл на язык
человеческий, спросил Наталью Юрьевну, - зачем же Вы гоняетесь за Пьянковой -
многодетной матерью из-за, неизвестно кем съеденного, ламовского кролика, зачем
на ярмарке вырывали из рук её сына газеты? За что почтальонке устраиваете этот
кошмар? Зачем Вы сами себя и должность свою позорите?
Глаза чиновницы
мгновенно высохли, и она перешла с человеческого на язык: «А докажи».
Вроде бы обычное
дело, и привыкнуть пора, а всё равно тошнит.
Алексей
Ивков
|
